Песня ночи - Страница 97

— Иди спать, Хуана. Если дон Диего придет, я сама ему открою. И еще. Скажи Лу, что если она расскажет дону Диего о моей прогулке с доном Рамоном, то я велю ее высечь. Нет, сама высеку!

Старая Хуана захихикала.

— Не думаю, что Лу проговорится. Плетки она боится.

— А Нита спит уже? Я бы хотела принять ванну.

— Я разбужу ее. Она молодая, думаю, против не будет, а завтра я дам ей поспать вволю.

Каролина, подобрав подол юбки, стала подниматься по лестнице. Внезапно остановилась.

— Да, Хуана, скажи ей, что я буду в большой спальне.

Хуана ушла, посмеиваясь. Только-только со свидания с одним — и в постель к другому! Хочет встретить дона Диего чистенькой… Ах, что за девка!

Каролина рассеянно раздевалась. Сегодня она допустила ошибку. Непростительную ошибку. Человек, которого она сегодня так беззастенчиво использовала, был гордым кабальеро, к тому же влюбленным в нее. Более мудрая женщина никогда не совершила бы такой оплошности, но мудрость тоже не появляется из ничего, мудрость — дитя опыта.

Нита принесла воды, и Каролина с наслаждением опустилась в воду — смыть с себя пыль гаванских улиц и аромат лугов. Расслабившись в теплой воде, она плескала воду себе на грудь, ту самую, что так пленила дона Рамона.

Сейчас она узнала, что значит жить с чувством вины. Келлз не знал, кто он такой, и, как истинный испанец, каковым себя считал, не доверял ей, полагая, что женщина пирата не достойна доверия. Кто может его за это винить?

Но и она, она сама едва не предала его, причем сознательно. Она желала отомстить ему за то, что он не верил ей, за то, что ушел к другой.

Глаза Каролины потемнели от гнева — она представила, что отблески в окне дома были от свечей, зажженных в спальне, где занимались любовью Келлз и донна Химена. Думать об этом было невыносимо горько, но почему-то эти мысли помогали Каролине унять укоры собственной нечистой совести!

Глава 27

Дом на площади де Армас

Гавана, Куба

Каролина проснулась смущенная и растерянная. Где-то хлопнула дверь. Она села, заслонив глаза от яркого, бьющего в окна света.

Внезапно Каролина поняла, где находится: в спальне дона Диего, где она задремала после того, как приняла ванну.

Совершенно нагая, она лежала на покрывале, а дон Диего стоял в дверях. И выглядел он утомленным и понурым, будто только что вернулся с битвы, возможно, с битвы с самим собой. И вернулся… побежденным.

— Келлз, — пробормотала она, не зная, что сказать.

— Теперь можешь называть меня так.

Он прикрыл за собой дверь.

— Можешь называть меня, как хочешь. Я пытался выбросить тебя из сердца, но, кажется, ты проникла в мою кровь, и единственный способ избавиться от тебя — это перестать дышать.

— Ты вспомнил? — не смея поверить своему счастью, спросила Каролина.

Он покачал головой:

— Ничего я не помню и готов поклясться перед лицом Господа, что не видел тебя раньше. И все же… в тебе есть нечто такое… Я испытываю к тебе такое чувство… — Он помотал головой.

— Это чувство зовется любовью, — с печалью в голосе проговорила Каролина. — Ты любил меня, хоть сейчас и не можешь вспомнить об этом.

— Я знаю только то, что был доволен жизнью, пока не встретил тебя. А теперь мне чего-то недостает. Я ловлю себя на том, что думаю о тебе днем и ночью, твой образ постоянно встает передо мной, чем бы я ни занимался…

«Ты не можешь забыть меня, и когда коротаешь ночь в объятиях других женщин!»

— Попытайся, — взмолился он, — называть меня Диего.

Каролина вздохнула.

— Мне будет очень трудно называть тебя Диего, потому что для меня ты был и остаешься Келлзом.

— Твой погибший любовник… Мне суждено стать тенью другого!

— Нет! — воскликнула Каролина. — Ты стал тенью самого себя! Ты жертва чужих предубеждений! Эти люди… те, что внушили тебе, будто ты — Диего Вивар, они спасли тебе жизнь, и ты предпочел поверить им.

— Каролина, — тихо проговорил он, — довольно об этом. Я пришел предложить тебе нечто большее, чем могут предложить тебе твои гаванские кавалеры.

Каролина внутренне сжалась, угадав, что под другими Келлз подразумевает дона Рамона.

— Я пришел предложить тебе руку и сердце. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Каролина. Я возьму тебя с собой в Испанию. Там ты будешь счастлива.

Глаза ее наполнились слезами. Такое предложение, сделанное гордым испанским грандом язычнице, любовнице пирата, многого стоило.

— Келлз, — прошептала она и, протянув к нему руки, откинулась на подушки.

Его серые глаза ласкали ее обнаженное тело.

— Так ты согласна отправиться со мной в Испанию? — спросил он, торопливо раздеваясь.

— Может быть, не в Испанию… — пробормотала она.

— Тогда останемся здесь, — с готовностью согласился он. — Мне дадут должность. Я напишу в Испанию, кому-нибудь из сильных мира сего… — Внезапно он нахмурился, с недоумением глядя на свои руки. — Звучит странно, но я, кажется, утратил способность читать и писать.

— Но ты никогда не умел читать и писать по-испански, — сообщила Каролина. — Ты только говорил на этом языке. Хочешь доказательств? Возьми ручку и напиши что-нибудь на английском. Ты увидишь, как легко справишься с этим.

Но Келлз не стал упражняться в письме. Вместо этого он скинул с себя последнюю одежду и бросился на кровать.

— Каролина, — сказал он. — Кто бы я ни был, я люблю тебя больше всего на свете. И если ты примешь меня такого, как есть, я стану тебе надежной защитой и опорой.