Песня ночи - Страница 64

Но дону Рамону фатально не везло. Сколько сил и энергии отдал он для претворения в жизнь своего плана, как рисковал, отправившись во вражеский город на разведку. Кому, как не ему, следовало возглавить операцию, которую он продумал во всех деталях! Но нет! Ему переходят дорогу! И кто? Какой-то чужак из Испании, совершенно незнакомый с местными условиями. Пока дон Рамон рисковал жизнью в Порт-Рояле, в Гавану прибыл корабль, капитан которого вез послание губернатору. Послание непосредственно касалось дона Рамона. Это был ответ короны на рапорт, отправленный доном Рамоном для рассмотрения королевским советом. Итак, возвратившись из Порт-Рояля, дон Рамон узнает, что испанские власти выбрали для осуществления плана, столь блестяще задуманного молодым храбрецом, другого человека, нового фаворита двора. Именно этот новый любимец короля был отправлен на Ямайку, а дону Рамону отводилась второстепенная роль. Ему приказано было находиться в резерве. Когда новый любимчик короля сделает свое дело, дон Рамон придет к нему на помощь с небольшим отрядом. Однако вся слава достанется другому. Где же справедливость?

Итак, дон Рамон упал духом. Где уж тут взяться любовному пылу? Губернатор уже стал задаваться вопросом, не утратил ли дон Рамон интерес к его дочери.

И вдруг нежданно-негаданно и при весьма загадочных обстоятельствах появляется дон Диего Вивар — смуглый красавец с таинственным прошлым, к тому же поселившийся в доме губернатора! Неудивительно, что Марина была очарована им.

Заботливый отец, губернатор не мог не заметить растущего увлечения дочери. Благо дон Диего Вивар, похоже, не из тех, кого можно назвать коварным соблазнителем. Впрочем, так же трудно было бы отнести его и к разряду женоненавистников. И тут губернатора осенило — у него возникла замечательная идея, и он, как человек действия, решил немедленно осуществить задуманное. Решил поехать на аукцион, причем незамедлительно. Карета покатилась.

Однако ехать в экипаже сквозь толпу и не передавить при этом добрый десяток людей — задача невыполнимая. Раздраженный вынужденной задержкой, губернатор прошептал что-то вознице и, покинув экипаж, зашагал к помосту.

Каролина, прислонившись к столбу, поддерживающему тент, натянутый над помостом, наблюдала за приготовлениями. Рядом с ней стояла Пенни, внимательно оглядывавшая площадь. Товарки по несчастью вели себя по-разному. Некоторые из женщин уже не первый раз участвовали в подобных торгах, и сейчас, не теряя времени даром, кокетничали напропалую, надеясь привлечь внимание достойного, с их точки зрения, покупателя. Каролина же, приподнявшись на цыпочки, искала в толпе того, кто мог бы ее вызволить. Ах, вот и он, Келлз! Он здесь, явился помочь ей! Но Боже, как искусно он играет роль стороннего наблюдателя! Его внешняя (разумеется, только внешняя) невозмутимость даже немного пугала Каролину. Впрочем, долой сомнения! Сейчас он сделает то, что должен сделать: выкупит ее, увезет с собой, и все пойдет у них по-старому.

Но как же Пенни?! Кому, как не Каролине, прийти сейчас на помощь сестре? Келлз должен ее понять!

— Мы сестры! — закричала Каролина. — Нас должны продавать вместе.

— Что это ты раскричалась? — спросила Пенни. — Чего ты от них хочешь?

Пенни, демонстрировавшая недюжинные способности к карточным играм, не была столь же талантлива в освоении иностранных языков. Возможно, она просто ленилась учить чужие языки. Так что Каролине пришлось пояснить:

— Мы ведь сестры, Пенни, и нам желательно попасть в одни руки. Об этом я и кричала.

— Сомневаюсь, что они примут во внимание твои пожелания.

— Кое-кто примет, — с загадочным видом проговорила Каролина. — Вот увидишь.

Каролина уже хотела поделиться с сестрой радостной вестью о том, что Келлз жив и готов прийти к ним на помощь, но, взглянув в его сторону, внезапно осеклась. Келлз, пробираясь сквозь толпу, приближался к помосту, пристально глядя на сестер. Его взгляд, взгляд холодных серых глаз, в которых не было ни тепла, ни сочувствия, насторожил Каролину. Может, он хотел таким образом дать ей понять, чтобы она молчала, даже Пенни не говорила о том, что он здесь? Ну конечно! Пенни могла бы громко крикнуть, позвать его по имени — и тогда конец! Все так, но откуда такое равнодушие в этих серых с прищуром глазах?

— Наивная девочка! Ты всегда видела все в радужных тонах, а жизнь куда более мрачная штука, поверь. Да нас здесь и за людей никто не считает! Станут они думать о том, кто здесь сестры, а кто тетя с племянницей! Смотри, какой сброд здесь собрался. Вот этот — наверняка сутенер, а от тех двоих вообще избави Бог! Гляди, как облизываются, извращенцы чертовы! Кэрол, нам еще повезет, если мы доживем до утра!

— О, я уверена, что нас купит какой-нибудь приличный господин, — с беспечной улыбкой откликнулась Кэрол.

«Наверное, Пенни считает, что я сошла с ума, — подумала Каролина. — Но, с другой стороны, как еще приободрить сестру, не раскрывая инкогнито Келлза?»

Пенни в ужасе взглянула на младшую сестру. Уж не лишилась ли бедняжка рассудка? О чем она говорит? О каком приличном господине мечтает? Неужто она полагает, что кто-то станет церемониться с рабыней? Чуть что не так, есть верное средство — кнут! Кнут — штука на редкость убедительная, ей, Пенни, пришлось испытать это на собственной шкуре. Надо бы Каролине спуститься с небес на землю и готовиться к тому, что еще до заката солнца ей придется отведать подобное угощение. Зная сестру, Пенни не сомневалась: Кэрол, как и она сама, как любая из женщин, носящих фамилию Лайтфут, не сможет покориться без борьбы! И тогда — дай Господь ей сил и терпения.